ИНТЕРВЬЮ С РАЗРАБОТЧИКАМИ КОМПАНИИ 47LABS
Их подход к конструированию аудио компонентов.
Интервью проводилось в комнате прослушивания 47 Laboratory в Токио в июле 1999г. Присутствовали: м-р Кимура (Junji Kimura) (К), президент и главный конструктор 47 Laboratory , м-р Терамура (Koji Teramura) (Т), директор маркетинговой службы; интервью проводил Сегоши (Yoshi Segoshi) (В) из SAKURA SYSTEMS (Дистрибьютер продукции 47 Laboratory в США).
Интервью проводилось в комнате прослушивания 47 Laboratory в Токио в июле 1999г.
Присутствовали: м-р Кимура (Junji Kimura) (К), президент и главный конструктор 47 Laboratory , м-р Терамура (Koji Teramura) (Т), директор маркетинговой службы; интервью проводил Сегоши (Yoshi Segoshi) (В) из SAKURA SYSTEMS (Дистрибьютер продукции 47 Laboratory в США).
В) Спасибо вам за предоставленную возможность. Мне бы хотелось узнать, как вы пришли к выпуску столь необычной линейки аппаратуры, и что за концепция лежит в ее основе. Проглядывается нечто общее с японской философией, но мне бы хотелось узнать больше подробностей. Все ваши изделия такие необычные и очень маленькие по размерам. Как вы пришли к такому решению? Может быть, это для того, чтобы они находились в гармонии с маленькими японскими комнатами?
Т) Нет, даже для японских комнат они слишком маленькие (смеется). Наша первичная идея была (и остается) создание таких аудио компонентов, которые могли бы обеспечить минимальную потерю информации. Очевидно, что на выходе с компонента мы явно не можем получить информации больше, чем было введено в компонент, и есть всего два способа минимизировать потери. Один - сделать короче путь сигнала, а другой - сделать так, чтобы путь состоял из как можно меньшего количества деталей. Эти факторы и обуславливают малые размеры наших изделий.
К) Также я сделал источник питания в виде отдельного блока и это ,может быть, еще одна причина, почему наши изделия кажутся такими маленькими. Кроме того, трехмерный монтаж, примененный для того, чтобы сократить длину пути сигнала, делает их еще компактнее. Но если расположить компоненты на плоскости, да еще прибавить источник питания, окажется, что размер наших изделий не будет отличаться от размеров традиционных аппаратов. Загляните внутрь других усилителей - там столько свободного места!
В) Вы много писали о контроле механических резонансов компонентов. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее. Что вы делаете, чтобы осуществить такой контроль?
К) Это довольно трудная тема. Мы не пытаемся контролировать резонанс, по крайней мере, не в обычном смысле. Обычный подход к механическим резонансам и вибрациям подразумевает их демпфирование, наш предполагает прямо противоположное. Вместо того, чтобы глушить резонанс, мы пытаемся сосуществовать с ним.
Т) Да, наш подход базируется на допущении, что мы не можем устранить вибрацию, неважно чего. Мы можем изменить моду резонанса или его величину, но, что бы мы ни делали, совсем устранить их мы не можем. Когда говорят об управлении резонансом, это обычно означает изменение или сдвиг добротности путем демпфирования или комбинирования различных материалов конструкции. Но, пока мы используем известные материалы, невозможно удалить резонанс из слышимого диапазона, а, заглушая его, мы вызываем изменения в самом сигнале.
Это часто приводит к большей деградации, чем полное отсутствие демпфирования. Мы же предполагаем, что сигнал и вибрация не всегда должны противопоставляться друг другу. Всегда считалось, что сигнал - “хороший парень”, а вибрации - “плохие ребята”, и надо убить всех плохих, чтобы помочь хорошим, но это из серии идей-фикс (догм), к тому же не всегда правильных. В конце концов, и сигнал, и вибрации происходят из одного источника, от одного источника электрической энергии, и в основе своей они синхронизированы. Заглушая вибрацию, мы разрушаем эту синхронизацию.
К) Наш подход больше похож на альтернативную медицину вместо традиционного западного медицинского подхода.
Т) Ого, такого я еще не слышал (смеется).
К) Когда что-то не в порядке, если вы рассматриваете лишь поверхностные симптомы и прописываете пациенту слишком много лекарств, дело часто кончается побочными эффектами, затмевающими первичную проблему. Мне кажется, именно это имеет место в современном аудио проектировании. Они убивают пациента, перекармливая его лекарствами! Думать, что мы можем установить полный контроль над природой - явное высокомерие, лучше поищем более удачный способ, как с ней сосуществовать.
Т) Да. Если мы не можем остановить вибрации, надо найти способ ослабить их влияние на сигнал. Не существует такого суперматериала или метода, который бы избавлял от вибрации и не пускал ее обратно. Мы считаем, что вибрацию можно значительно уменьшить, сделав конструкцию жесткой и компактной.
В) Получается, что маленький размер помогает сохранить информацию, а заодно и уменьшает вибрацию?
К) Короткий путь сигнала и минимальное количество деталей помогают сохранить информацию, а это позволяет сделать аппарат компактным, что ведет к снижению вибрации. При использовании одного и того же материала, чем меньше вы делаете деталь, тем конструктивно жестче она становится, поднимая резонанс на более высокую частоту и уменьшая ее мощность
В) Вы с самого начала так считали? Или вы пришли к этому в результате работы?
Т) Как я уже говорил, мы ставили своей задачей свести к минимуму потери исходной информации, так что короткий путь сигнала и небольшое количество деталей были с самого начала, но в ходе разработок все это шло рука об руку.
В) Когда вы говорите о минимизации потерь информации, это звучит так, будто вы знаете, что в других проектах ее теряется немало. К, Т) Нет, пока мы не начали эксперименты, мы этого не знали.
Т) Шаг за шагом мы обнаруживали, что информации в записях существует гораздо больше (особенно это касается CD) и то, что мы считали пределом формата, оказалось скорее ограничениями, накладываемыми воспроизводящим оборудованием.
В) Что подтолкнуло вас к экспериментам? Что вам не нравилось в современном аудио проектировании?
К) Все эти аппараты слишком большие и слишком дорогие (смех).
Т) И звучат, принимая во внимание их размер и цену, не так уж хорошо! (смех)
В) Почему нехорошо?
К) Мне кажется, многие из них имеют несколько электронный" звук. Конечно, это проявляется с разной степенью в разных аппаратах, но я всегда слышу эту искусственность. Может быть, м-р Терамура сможет объяснить лучше, чем я.
Т) Мне всегда достается роль плохого парня! (смех) Не зная, то ли хотел сказать м-р Кимура, но, кажется, современный аудио дизайн концентрируется скорее на звуке, а не на музыке. Я считаю, что слушать звук и слушать музыку - совершенно не одно и то же. Музыка - это скорее когда одна нота перетекает (порождает) в другую, а не просто идет перечисление нот, но большинство современного аудио оборудования класса high end, кажется, больше обеспечивает чистоту каждого звука, и не беспокоится о том, как эти звуки сливаются в музыку. Так что все звуки звучат статично, отдаленно. Существует пропасть между пространством, где находится слушатель, и пространством, где находится музыка. Наверное, это и есть то, что м-р Кимура называет искусственностью. Слушатель скорее остается одиноким наблюдателем, не будучи эмоционально вовлеченным в музыку.
В) Это как-то связано с тем, что вы называете activity (активность, энергичность) звука?
Т) Под словом “activity” я подразумеваю то, что каждая нота в музыке - не изолированный звук, а, скорее, вектор, который включает в себя прошлое, настоящее и будущее. Она существует не как нечто статичное, обособленное, а как активное живое существо. Другими словами, музыка, воспроизведенная или сыгранная, несет в себе страстность, увлеченность музыкантов-исполнителей, звукозаписывающих режиссеров, а также инженеров-конструкторов и слушателей, которые воссоздают ее заново. Большинство современных high-end аппаратов не дают возможности услышать эти чувства. Вместо этого, они выдают рафинированный, полированный, статичный звук. Там большую роль играют технические параметры, сложность деталей, превосходное качество материалов, но мне кажется, что все это не напралено на воспроизведение музыки.
К) Только те, кто не совсем уверен в конструкции, беспокоятся о качестве деталей и экзотических материалах, что является последним ресурсом для конструкторов, чье воображение уже иссякло. Возьмем конденсатор. Говорят, что высококачественные конденсаторы лучше обеспечивают высокие частоты. Хорошо, а что такое высокие частоты? Выше 100кгц? 100Мгц? Универсального определения нет. А как с низкими частотами? Я ни разу не слышал, чтобы кто-то об этом говорил. Даже длина выводов, превышающая 5мм, влияет на характеристики конденсатора.
В) 5 мм? А сколько нано-секунд понадобится электронам, чтобы пройти эти 5 мм?
К) Вы же понимаете, что электроны проходят 5мм не в пустом пространстве. Они проходят 5мм определенного вещества, которое обладает собственными характеристиками и подвергается определенному воздействию внешней среды. Если бы все работало, как в теории, а электроны обладали бы бесконечной скоростью, было бы намного проще, но дела обстоят не так. Любое незначительное изменение в применении или в расположении могут повлиять на результат, даже если они основаны на той же самой теории. Чем больше деталей в цепи, тем больше возможностей для появления побочных эффектов. Таким образом, мы стараемся использывать минимальное количество деталей, потому что побочные эффекты от добавления большего количества компонентов создают больше проблем.
В) Почему, как вы думаете, high end стал таким? Можете ли вы назвать какое-то конкретное событие или причину,[которые привели к нынешнему положению?
К) Не знаю, как в Америке, но мой опыт работы в японской компании говорит мне, что разработка какого-либо продукта группой инженеров заканчивается тем, что убивается характер изделия. Получается что-то серое и среднее. Конечно, всегда существуют ограничения во времени и в средствах, так что я виню во всем не инженеров, а тот подход, согласно которому ведущие компании производят новые продукты, основываясь на рыночной стратегии. Одно время я завидовал американским инженерам, потому что они, кажется, могли применить более индивидуалистический подход. Мне очень нравились некоторые американские изделия - хотя соотношение сигнал-шум" они выдавали плохое, воспроизведение в целом было очень динамично. Конечно, я говорю о том, что было почти двадцать лет назад. Сейчас, со всеми этими монстрами-усилителями и неэффективными динамиками я чувствую себя совсем не так комфортно. Усилитель должен иметь просто достаточную мощность. Он должен хорошо воспроизводить музыку даже на малой громкости. Многие компании производят мощные усилители для того, чтобы справиться с неэффективными динамиками, имеющими низкое сопротивление, соединяя параллельно множество транзисторов при помощи проводов разной длины. Так никогда ничего хорошего не получится. Это как гоночный автомобиль, который может быстро проехать четверть мили, но поворачивать быстро не может. Наблюдая за игрой в теннис, вы видите, как игрок переминается с ноги на ногу, дожидаясь подачи мяча. Вот так и должно быть. Большие, неповоротливые аппараты ни за что не смогут среагировать достаточно быстро, если мяч будет подан в противоположный угол корта. Производители усилителей и динамиков должны лучше договариваться друг с другом. Или это - маркетинговая политика, заставляющая их держать собственные достижения в тайне? (смеется)
T) Мне кажется, одной из причин может быть то, что люди, я имею в виду новое поколение, уже не слушает сложную музыку. И в этом производители не очень виноваты. Если слушатели захотят воспроизводить сложную, насыщенную нюансами музыку, они не должны подбирать компоненты, основываясь только на одном принципе - чистоте звука. Легендарные динамики пятидесятых-шестидесятых годов - JBL, Altec, Tannoy, Quad и другие с точки зрения современных стандартов имеют явные недостатки, но при этом они обладают и немалой activity", доносящей до нас музыку. Недостатки становятся более заметными, если прибавить громкость. С другой стороны, современные аудиофилы, кажется, специально включают музыку погромче, чтобы восполнить недостаток activity" или информации. Появление CD тоже оказало влияние на состояние современного high end. Чтобы передать более широкий динамический диапазон, присущий CD, в конструкции усилителей и динамиков произошло что-то странное.
К) Извините. Я тоже это делал, когда работал на какую-то компанию в то время (смеется). Мы много экспериментировали с расширением частотного диапазона, руководствуясь кучей параметров, никогда не обращая особого внимания на прослушивание. Результат, я думаю, был плоховат. Мы работали с электроникой, а не с музыкой. К тому же, появление CD вызвало еще и расцвет рынка аксессуаров. Может, здесь не видно прямой связи, но цифровой формат, оставаясь для большинства слушателей черным ящиком", заставлял их обзаводиться какими-нибудь штучками, которыми можно управлять самостоятельно. В результате они стали больше заботиться о детализации звука, создавая у публики впечатление, что аудио - серьезная и трудная штука. Когда ваш друг просит вас порекомендовать хорошую аудио систему, а вы начнете рассуждать об изоляторах и проводах, стоящих сотни долларов, я думаю, что вы просто отпугнете его.
Т) Аксессуары никак не улучшают качество информации. Иногда кажется, что прозрачность или соотношение сигнал-шум" улучшается при применении некоторых аксессуаров, но на самом деле такие аксессуары всего лишь снижают количество информации и дают впечатление чистоты. Внимательно послушайте, увеличилась или уменьшилась статичность воспроизведения. Если да, значит, музыка сжалась до звуков. Если такие аксессуары действительно улучшают соотношение сигнал-шум" в том или ином компоненте, значит, такой компонент имеет недостатки в основе своей конструкции.
В) Как мне кажется, обозреватели, пишущие о звуке того или иного компонента, пользуются двумя параметрами. Один из них аналитический. Звук разделяется на высокие, средние и низкие частоты, а они пытаются объяснить характер каждого отрезка, и рассказывают вам, как воссоздается soundstage. Другой параметр касается эмоциональной вовлеченности и обозреватель рассказывает вам об опыте прослушивания той или иной музыки при помощи того или иного компонента. Конечно, я обобщаю, и разные обозреватели делают упор на разные вещи, но в большинстве случаев, все, что я могу узнать - понравилось обозревателю, или не понравилось, а вовсе не то, как все это звучало.
Т) Я вовсе не против попыток описать звук словами. Надеюсь, у меня получится объяснить, что я подразумеваю под activity" в обычных аудиофильских терминах, но аналитические параметры слишком грубы для такого описания. Может быть, все можно свести к количеству информации. Конечно, под количеством информации я вовсе не имею в виду количество слышимых нот. В этом смысле каждая нота состоит почти из бесконечного количества информации.
К) Ни на одном живом" концерте не услышишь ни soundstage, ни разделения каналов. На живом концерте вам неважно, моно это или стерео, правда? С другой стороны, существует много систем, которые не могут хорошо воспроизводить моно запись на двух динамиках. Аналитически я вообще не слушаю. Когда что-то не так, вы пытаетесь проанализировать, что именно, или вы слушаете аналитически", когда пытаетесь найти нечто отрицательное. В моем случае, большую часть времени я счастлив, что бы я ни делал и, после прослушивания музыки, мне хочется думать, что, может быть, у меня получится лучше и можно снова начинать экспериментировать. Во время работы я ничего не замеряю, если, конечно нет каких-то сильных отклонений. Все идет более или менее инстинктивно.
Т) Вы - счастливый слушатель (смеется).
В) Действительно, похоже (смех). А что высчитаете эталоном? Игру “вживую”?
К) Для меня эталон - в моей голове. Воображение или память о живом исполнении.
Т) В этой связи я хочу подчеркнуть, что не может быть эталона вне опыта конструктора. Некоторые говорят, что есть ведь мастер-лента, но мы не можем услышать ее, не прослушав на определенном оборудовании. Так что мы всегда слышим качество воспроизводящего оборудования. Даже во время записи или концерта то, что вы воспринимаете, зависит от того, где вы находитесь. Мне хочется освободить нас всех от идеи одного-единственного эталона. Когда кто-то говорит исходный акустический звук", он говорит о своем восприятии или образе звука. В этом смысле, качество звучания аудио компонента определяется вкусом инженера и тем чувством, которое является результатом его или ее музыкального опыта. Кое-что можно сказать и о системе воспроизведения. Она представляет музыкальный опыт аудиофила, который ее собрал. Воспроизведение информации через аудио компоненты не просто пассивный акт, а наоборот, очень даже творческий. По этой причине, я очень уважаю инженера, который создал интегральную схему, которую мы используем в своем усилителе Gaincard.
К) Согласен.
В) Каково ваше мнение относительно теперешнего развития новых форматов? Собираетесь ли вы производить что-нибудь в формате 24бит/96кгц?
К) Не чувствую ни энтузиазма, ни интереса к ним. Мы, в конце концов, попадем куда-нибудь и с нынешним форматом 16 бит/44.1кгц. Сколько компаний на самом деле пытаются достичь его предела? Перепрыгивание к новому формату без попыток узнать настоящие возможности действующего обесценивает его, и оказывает дурную услугу покупателям. Что, по мнению корпораций, пытающихся продавать новый формат, будут делать люди со своими коллекциями CD? Выбросят и купят то же самое в новом формате? Заплатив за каждый диск дороже? Мне кажется, будет сделано еще немало, прежде чем нынешний формат 16бит/ 44.1кгц исчерпает себя как в записи, так и в воспроизведении.
Т) Непонятно, как инженеры, которые не могут воспользоваться всеми возможностями 16/44.1, смогут надлежащим образом декодировать 24/96.
В) Вы против новой рыночной политики относительно новых форматов, но не против самих форматов?
Т) Не знаю. У нас нет достаточно мощного оборудования, чтобы можно было сравнить эти два формата непосредственно, к тому же мы не уверены, что наш слух способен уловить малозаметную информацию, передаваемую настоящим форматом 24 бит/96кгц.
К) Я не против усилий инженеров, приведших к появлению новых форматов. Может быть, концентрация технологий разработки будет способствовать производству материалов и деталей лучшего качества. Но это - единственная положительная черта, которую я вижу в появлении нового формата, по крайней мере, сейчас.
В) Спасибо за интервью. Мне кажется, люди в Америке сочтут ваши рассуждения достаточно серьезными и вдохновляющими. В заключение хотелось бы спросить, каковы ваши предпочтения в аудио?
Т) Мои предпочтения просты - нравится мне, или нет. Ничего сложного. Больше всего мне нравится, когда у меня возникает чувство, словно я нахожусь в одном помещении с музыкантами. Когда я чувствую, что гармония нарушается, я разочарован. Мне кажется, все могут о себе так сказать.
К) Я считаю, что аудио - это игрушка, замечательная игрушка, которая привносит в нашу жизнь массу удовольствия. Это как деревянные кубики, с которыми играют маленькие дети. Можно строить самолеты и поезда, основываясь на своем воображении, а это совсем не то, что пластмассовый конструктор, где заранее известно, что получится. Я не хочу приносить в жертву свою жизнь или хотя бы жилище. Некоторые аудиофилы забивают свои комнаты оборудованием так, что никто из их семьи не может туда даже войти. Это еще одна причина, по которой аудио в наши дни стало манией. Мне это не нравится. Мне бы хотелось поделиться своим опытом со многими людьми - чем больше, тем лучше. Если мне придется выбирать между уютом и комфортом гостиной и аудиосистемой, которая выдает великолепный звук, после установки которой удается втиснуть только один стул, я выберу первое. Аудиосистема должна быть дружественной дому, семье, иначе она неизбежно вымрет. У меня есть друзья, которые говорят, что посвятили и даже пожертвовали всю жизнь аудио. Мне хочется сказать им: забудьте!
Перевод: Наталья Губарева и Вл. Сидоров
.
).
